Владимир Нахимов

            Орел - большая птица. Он летает сам по себе. И настолько не нуждается в компании себеподобных, что если высоко в небе встречаются два орла, они даже не здороваются. Как будто просто не замечают друг друга. И это бы ничего - подумаешь, не поздоровался один орел с другим!
            Но если окажется в одном месте почему-то сразу много орлов - тогда беда. Они и так своего брата в упор не видят, при их-то отличном зрении! Вероятно, орлу просто невыносимо знать, что кроме него есть еще орлы. Он предпочитает не замечать данной истины даже в случае, когда она совершенно очевидна.
            И вот результат: орлы, если их соберется в одном месте много, часто сталкиваются в воздухе и падают. А это уже никому мало не покажется, когда орел на голову упадет.
 
 

            Черепаха в случае опасности прячет голову под панцирь, и это надежно защищает ее от всякого рода посягательств. Страус при тех же обстоятельствах зарывает голову в песок, что кажется гораздо менее разумным. Объясняется это не столько глупостью страусов, сколько их завистью к черепахам.
            Бывает, пасутся рядом страус и черепаха, и вдруг, откуда ни возьмись - лев. Черепаха тут же голову под панцирь, а страус - ему бы бежать, но он тоже хочет, как черепаха, только панциря у него нет, крыльев нет - совсем некуда бедняге спрятать голову. И горькая его берет досада на судьбу! Забывает страус про страх, утыкается головой в песок и плачет.
            Львы же находят такое поведение страусов чрезвычайно забавным. Увидев страуса, трагически уткнувшегося головой в песок, лев так хохочет, что от смеха у него начинает болеть живот и пропадает аппетит. Нехорошо смеяться над чужим горем, но страусам львиная смешливость часто спасает жизнь.
            Сказать по правде, черепахи тоже завидуют страусам. Дело в том, что лев при виде черепахи, спрятавшейся от него под панцирь, не на шутку злится и начинает долго ее катать и трясти, а это черепахам совсем не нравится. Иногда же львы затевают играть черепахами в игру вроде футбола. Тогда черепахе вовсе обидно, и она обычно думает: “Хорошо страусу! Над ним лев посмеялся, да и только, а мне терпеть такое издевательство.”
 

            Кроты с давних времен были очень романтичными. Не умея летать, больше всего на свете они любили наблюдать за полетом орлов. Орлы же, как известно, летают сами по себе и из гордости не замечают друг друга, а потому часто сталкиваются в воздухе и падают. Если соберется в небе несколько орлов, надо скорее убегать с того места, над которым они летают. Ведь непременно хоть два да столкнутся, а это никому мало не покажется, когда орел на голову упадет. И кроты об этом знали, но все убегали, а кроты - нет. Они как начнут любоваться полетом орлов, так уже не могут оторваться. Вот упадет орел - прямо на крота! Самому-то ничего, отряхнется да дальше полетит, а крот при смерти.
            Из-за этой романтичности кроты давно бы вовсе перевелись, если бы эволюция однажды не сделала их такими близорукими, что они перестали видеть что-либо дальше своего носа. Теперь вылезет крот из норы, посмотрит в небо - нет орлов! Вздохнет, и спрячется обратно.
 
 

            Страусы ужасно завидуют черепахам - потому что те умеют втягивать голову под панцирь. Из за этой зависти они при виде черепах теряют всякое соображение. Когда же черепах рядом нет, страус - птица рассудительная. Бегает по утрам, причесывает перья и имеет по разным поводам мнение.
            Орлов страусы не любят. В орлиной привычке летать целыми днями они видят неумение, или, что хуже - нежелание твердо стоять на ногах. Особенно раздражает страусов то, что орлы летают не целенаправленно, как пеликаны, например, а совершенно праздно - кругами, или вовсе висят в воздухе на одном месте. Если случается, что орел зависает в небе прямо над страусом, последний начинает нервно озираться по сторонам. В такие минуты страусу кажется, что просто все устои рушатся из-за этих орлов, и ему хочется увидеть черепаху, такую солидную и надежную. Но как подумает страус о черепахе, так сразу зарыдает от зависти и уткнется головой в песок.
 
 

            Сумки, карманы, даже самые запростецкие мешки в животном мире - предметы роскоши. Лишь немногие счастливцы ими обладают. В их числе - пеликан, у которого есть мешок под клювом. Туда пеликан может положить, что захочет. А не захочет, может ничего не класть. Удобнейшая вещь! Однако именно из-за этого мешка у него бывает немало проблем.
            Когда пеликан, по натуре очень общительный, появляется в какой-нибудь компании, он тут же возбужденно начинает что-нибудь рассказывать, размахивая крыльями и широко разевая клюв. Мешок при этом оказывается открытым, и мало кто может удержаться от соблазна что-нибудь в него бросить. Просто из любопытства. Но кидают туда пеликановы собеседники почему-то все время обидные вещи: кости, скорлупки, рыбью чешую. Из гостей пеликан уходит весь в слезах, так и не завершив своего повествования.
            По-настоящему поговорить ему удается только с черепахой. И дело не в том, что черепаха хорошо воспитана и не помышляет ничего забросить ему в клюв. Просто она настолько медлительна, что у нее не получается бросок. Прийдет пеликан к черепахе и давай скорее выкладывать историю. Черепаха будто слушает, а сама шарит глазами по сторонам - в поисках огрызка или верблюжьей колючки. Находит, замахивается со всей силой - и хорошо, если брошенный предмет падает не прямо ей на нос, а чуть подальше.
            Пеликан, в свою очередь, тоже неравнодушен к умению черепахи прятать голову под панцирь. Его тайная мечта - сделать затычку для дыры в панцире, куда черепаха втягивает голову. Но как ее изготовить? Технически пеликан безнадежно слаб, и мечта остается мечтою.
 
 

            Пеликаны очень любят купаться. А летать не любят и летают исключительно при необходимости, причем только по прямой. Они просто не умеют в воздухе поворачивать. И потому могут летать лишь в знакомые места - ведь им нужно уже при первом взмахе крыльев знать точное направление полета.
            Пеликаны вообще бы с большим удовольствием передвигались по земле, чем по воздуху, но уж очень они медленно ходят. И часто оказывается так: плохо идет у пеликана на одном озерце рыбалка, надо бы перебраться на соседнее, а до него пеликаньим шагом - неделя пути. И всю неделю не купаться! Приходится лететь.
            А бегунам-страусам пеликаны не завидуют вот почему: сами они живут у воды, а страусы - все больше на сухом месте. Только перелетая с одного водоема на другой может пеликан встретить страуса и позавидовать его ловкости в ходьбе. А в полете пеликану не до того. Летит он низко, крыльями молотит, что есть мочи, и как увидит кого на пути, страус то будет или лев, издалека кричит: “Побереги-ись!”
 
 

            Львы обладают весьма неуравновешенным характером. Приступы безудержной злобы у них постоянно сменяются приступами такого же безудержного веселья.
            Вот наткнется голодный лев на черепаху. Та, понятно, прячется под панцирь, и никак ее оттуда не достать. Лев вне себя от ярости. Но окажись рядом страус, который головой в песок уткнулся,- и льва разбирает смех. Посмотрит снова на черепаху - опять его злоба душит. На страуса - опять смеется. А поскольку и смех у льва, и выражение злости - одно только рычание, ему и самому трудно разобраться в своих чувств
 
 

            Пеликаны обычно селятся по берегам рек и озер, потому что очень любят купаться. Кроты же, напротив, предпочитают места возвышенные и сухие. Сухие - чтобы их норы не заливала вода, а возвышенные - чтобы удобнее было любоваться полетом орлов. Поэтому кроты и пеликаны никогда не встречаются. Иной раз и пролетит пеликан над норой крота, но всегда так стремительно, что крот просто не успевает разобраться, что произошло. И это хорошо, потому что, встретив пеликана, крот мог бы сослепу принять его за орла и глубоко разочароваться в своем идеале.
 
 

            Орел - большая птица и летает сам по себе. Но и ему, бывает, взгрустнется. Висит орел где-то в небе, вокруг только облака - одиноко ему там, холодно, промозглость отвратительная от этих облаков. С другими орлами он, конечно, разговаривать не станет, слишком гордые они, чтобы слабости сородичам показывать. А пообщаться с кем-нибудь так хочется! Вот и думает орел: “Хоть бы страус повстречался, или, на худой конец, пеликан.” Но не встречаются ему на высоте орлиного полета ни страус, ни пеликан. Так и летает один - печальный такой.
 
 

        Лев - царь среди зверей. А орел - примерно то же самое среди птиц. Но у льва - роскошная грива, орел же от рождения лысоват. Вот встреча орла со львом:
        Лев терзает бездыханную уже жертву, в это время орел описывает в небе над ним круг и садится в величественной позе неподалеку на камень. Лев прерывает трапезу и издает тот рык, который, по львиным понятиям, наиболее подходит для приветствия царя царем. Орел в горделивой манере кланяется, и тут лев замечает, что голова первого среди птиц почти лишена растительности. Льва душит приступ смеха. Он хохочет, полка у него не пропадает аппетит. Потеряв аппетит, лев в расстройстве удаляется, бросив недоеденный обед. А что же орел? О, орел прекрасно знает, отчего смеялся лев, и ему стоит недюжинных усилий оставаться сидеть на камне с надменным видом. Он охотно клюнул бы льва в темечко, но орлиная гордость не позволяет ему отвечать на насмешки - орел ведь летает сам по себе.
        Убедившись, что лев ушел, орел доедает остатки львиного обеда. Выглядит он при этом так, будто принимает горькое лекарство. Орел объясняет свое очень преждевременное облысение неправильным питанием. Он уверен, что если он будет есть то же, что и лев, у него вырастет такая же грива.
 
 

            Если что и есть общего между орлами и кротами, так это их несравненное упрямство. Пожалуй, даже упертость. Это свойство может принимать у орлов и кротов просто трагический характер, когда в них просыпается стремление к познанию.
            Как-то раз один крот решил выяснить, как высоко простирается небо. А поскольку способ достижения цели у кротов один - копать, бедняга выбрался из своей норы и так отчаянно копал воздух, что его хватил сердечный удар.
            В другой же раз один из орлов задумал долететь до глубинной сути всех вещей. Этот засунул голову в кротиную нору и изо всех сил хлопал крыльями по земле, пытаясь влететь поглубже. Результат - поломанные крылья. Ни орлы, ни кроты совершенно не способны учиться на печальном опыте своих товарищей. Страусы и черепахи, большие любители погулять да посмотреть, не случилось ли где чего новенького, давно перестали обращать внимание на лежащих в обмороке кротов, равно как и на уткнувшихся головами в землю орлов с обломанными крыльями.
 
 

            Жил один человек. Тот человек так сильно любил Другого человека, что хотел отдать ему ВСЕ. Другой  же человек, может, и рад был бы взять у Того человека это ВСЕ, но не мог. Потому что у него был  очень маленький дом, и ВСЕ туда просто не влезало. Другой человек вовсе не был равнодушен к Тому человеку, и очень старался найти  какой-нибудь выход из положения. Он говорил: “Я возьму у тебя ВСЕ, но не сразу, а по частям. Сначала немножко, потом, когда оно кончится,- еще немножко, потом еще. С моей бережливостью мне хватит твоего ВСЕГО до конца жизни.”
            Но Тот человек непременно хотел отдать ВСЕ сразу, таков уж он был. А может, не он, а ВСЕ у него такое было. Вот, из-за этого ВСЕГО у Того и у Другого человека ничего не вышло.
 
 

            Жил один человек. Тот человек так любил Другого человека, что отдал ему ВСЕ. Другой человек тоже любил Того человека, и, конечно, не  за то, что Тот отдал ему ВСЕ, а за его личные качества. И ВСЕ он согласился взять не потому, что ему так этого ВСЕГО хотелось, а чтобы не обидеть Того человека, который его любил. Тот человек был застенчивым, поэтому он послал ВСЕ Другому человеку по почте. Почта тогда работала хорошо, и Другой человек скоро ВСЕ получил. Он положил ВСЕ в отдельную комнату, и тотчас отправился к Тому человеку, чтобы его сердечно поблагодарить. Однако, не нашел Того дома. И нигде не нашел. Куда он подевался, никто толком не знает, но есть мнение, что от того, кто взаправду отдал от себя ВСЕ, просто могло ничего не остаться.

            У одного человека было ВСЕ. Тот человек готов был дать это ВСЕ другому, но только если этот другой сначала отдаст ему свою любовь. Другой же человек хотел отдать кому-нибудь свою любовь, но не просто кому-нибудь, а тому, кто прежде даст ему ВСЕ. Однажды эти два человека встретились, а встретившись, пошли навстречу друг другу. В том смысле, что они договорились передать друг другу любовь и ВСЕ одновременно.
            Чтобы не случилось обмана (ведь Тот и Другой человек были еще совсем почти не знакомы), они решили отправиться в специальную контору для совершения сделок. Но пройдя туда, обнаружили, что по дороге ВСЕ у Того человека куда-то делось. Тогда Другой человек, который был очень порядочным и вдобавок, пока они шли, успел уже немного привязаться к Тому человеку, сказал: “Это ничего, что у тебя ВСЕГО больше нет. Я все равно отдам тебе свою любовь, но не целиком, а только половину, вторую же половину - оставлю себе. Так будет справедливо.”
            Однако тут вдруг оказалось, что любовь у Другого человека тоже куда-то делась. Так Тот и Другой человек  остались ни с чем.
 
 

            Жил один человек. Тот человек больше всего на свете любил Другого человека. Любовь у него была взаимной, потому что Другой человек тоже очень, очень любил Того человека. А кроме  любовей  ни у Того, ни у Другого человека ничего не было, но они оба были уверены, что главное - это то, что они любят друг друга, а все остальное у них когда-нибудь появится.
            И действительно - однажды, когда Тот и Другой человек, как обычно, шли вместе, держась за руки и  признаваясь друг другу в любви, они наткнулись на ВСЕ. ВСЕ лежало прямо на дороге, напротив входа в одну контору для совершения сделок. Тот и Другой человек ужасно обрадовались, подобрали ВСЕ, и понесли его домой, если можно так сказать, потому что дома то у них толком никакого не имелось. ВСЕ было увесистое. Они держали его вдвоем, каждый со своей стороны, и говорили о том, что у любящих друг друга ВСЕ появляется. Но дома Тот и Другой человек поссорились. Да так сильно, что даже больше никогда не встречались. Ссорились они очень шумно, на шум сбежались  соседи. Соседи смотрели на происходившее между Тем и Другим человеком и говорили: “Эти двое хоть и сильно любили друг друга, но любовь у них была у каждого своя, отдельная, а ВСЕ, которое они притащили, сразу видно - увесистое такое - должно быть, монолитное.  Неделимое, то есть.”