Опасная служба бармена
Бармену сразу не понравился
этот дрожащий, насквозь прокуренный старичок. Он был немного не в себе, по
всему видать.
- Скучает она! Хочет меня видеть! - всхлипывал он, уронив голову
в лужицу недопитого джина. - Видеть меня она хочет!
Бармен педантично протирал прохладные бокалы и подвешивал их за
ножки туда, где им и должно было находиться в ожидании посетителей. Это был
очень аккуратный бармен.
- И что же, что хочет? - спросил он так, как это делают только бармены, безо всякого любопытства, хотя и с ноткой назидательности, осознавая свою ответственность за происходящее, и все же не опуская шлифуемого бокала. - Многие люди хотели бы, чтобы кто-то хотел их видеть. Хоть кто-нибудь! А уж тем более особа противоположного пола. В ваши-то годы!
- Ерунда! - проскрипел старичок, приподнимая лысую голову на
тоненькой шейке. - Все вот говорят, какое счастье, когда тебя любят, а я тебе
вот что скажу: самое паршивое - это когда тебя любят. То есть пока ты молодой,
это еще ничего, но в мои годы это просто невыносимо. Только представь себе:
вечно болтаются поблизости и на тебя пялятся, будто ты медведь какой. Или уж
если издалека, то письма пишут: как, дескать, жаль, что мы не вместе, и как мне
плохо без тебя. А ты изволь их утешать, что ничего, все обойдется, авось
свидимся - будто других забот мало. А то еще оберегать тебя начнут: не кури, не
пей, мой руки перед едой, мы не хотим потерять тебя раньше времени. А чего я
хочу, их не касается. Потерять меня они не хотят, а?
Бармен взял следующий бокал ловко, не глядя, и так же машинально
отозвался:
- А вы что же, не любите ее, выходит?
- Люблю, как не любить, - вздохнул дедуля застенчиво. - Одна она
у меня, внученька. Других нету.
- Ох уж эта молодежь, - лениво проговорил бармен. - Вечно от них
одна головная боль.
- Да ты что, сынок? Она у меня умница. Не побоюсь сказать -
чистый ангел!
- Ну и повезло же вам. Многие о таком и мечтать не смеют. А вы
расстраиваетесь... - рявкнул бармен. Он был такой аккуратный, и чистота стойки
его волновала гораздо больше, чем переживания этого кощея, заливавшего почти
зеркальную поверхность своими слезами неопределенного состава.
- Да ты не знаешь, чего несешь! - взвизгнул старикан, роняя
капли с взметнувшейся головы. - Уж мне эти ангелы! С ними мороки больше, чем
практической пользы. Первое дело, что они сами все такие идеальные, и даже если
какой ангел достаточно тактичен, чтобы в нос это прочим не совать, то даже и
так ему свою образцово-показательность никуда не спрятать. И будь ты хоть сам
Михайло Ломоносов, а ходишь с таким ангелом, как дерьмом оплеванный. Второе
дело, что они сами все такие идеальные, и даже если кто в них с ходу не
влюбится, то просто по-хорошему завидует и восхищается. А ангелу это все
обрыдло неимоверно, ему понимания хочется. Уж иногда не выдерживает чуткая душа
его, заметит встречный взгляд - и бабах туда сапогом! Хотя все-таки, ведь они
такие хорошие... Внученька-то моя, так она лучше всех.... - слезы сыпались с
его впалых щек, как муравьи из горящего муравейника.
Люди часто приходили к бармену просто поговорить, и он никогда
не оставлял их без совета и участия. Он даже мог без раздражения воспринимать
пьяные слезы - но ведь это были слезы хороших людей, которым трудно сдержать
вполне понятную, хотя и незаслуженную, боль. Этот же тип вел себя просто
вызывающе: лысый, морщинистый - как это можно так омерзительно выглядеть. И к
тому же он возражал бармену, ставя под сомнение его компетентность в разрешении
человеческих проблем. Он говорил загадками, и хотелось смести его огромной
щеткой на огромный совок, а с совка стряхнуть в мусорный бак, где он нашел бы
понимание и забвение среди себе подобной дряни вместо того, чтобы тратить время
хороших людей. Бармен не сомневался в своей принадлежности к этому классу.
- И вот она, - продолжал ныть старичок, мешая бармену
сосредоточиться, - она хочет видеть меня. Такая умная, красивая, добрая, ей
захотелось меня увидеть.
«Странные у барышни вкусы, - думал бармен. Ему нравилось
называть девушек барышнями, потому что это помещало их в его, бармена, ведение.
- Я бы такого и в страшном сне увидеть не захотел. О вкусах, конечно, не
спорят, но мне бы это не понравилось.»
- Она так и написала: увидеть тебя, дед, хочу. Жду - не дождусь,
когда мы встретимся. Вся извелась от нетерпения. Вот что она пишет! А я ей
отвечаю: конечно, дорогая, не вопрос, жду тебя там-то во столько-то. О, вот и
она, почти не опоздала, - хихикнул старикан, в два прыжка подобравшись к только
что вошедшей девушке.
- Хотела видеть? Ну как? - прошипел он, вскинув ее голову так,
что перехватило дыхание. - Нравится?
Она с мольбой взглянула на бармена...
На случайных посетителей... На стильную утварь... На сверкающее лезвие в руке
деда, внезапно пропахавшее изумительно неровную борозду по ее изящно
очерченному горлу, а оттуда так и брызнуло, окатив деда с ножом, несколько
стульев и гордость бармена, всю его жизнь - сверкающую барную стойку с
подвешенными бокалами, на которые он угрохал столько времени и сил!
Бармен проснулся в холодном поту. Однако, почистив зубы,
успокоился, а сделав зарядку, и вовсе забыл о привидевшемся кошмаре. Завтракал
он в хорошем настроении.