В СП, или в состояние приема, моги погружаются часто. СП не просто часть практики могов, но часть их повседневной практики, второе по продолжительности пребывания в нем состояние после ОС. Состояние приема представляет собой совершенно иной модус бытия, и если девиз ОС — "я могу", то девиз СП можно сформулировать так: "слушаю и слышу". Целью СП является достижение глубины восприятия.

Разные могущества и даже отдельные моги трактуют "прием-прием" по-разному.

Но сначала несколько примеров. Мы идем с Фанем по Измайловскому. Фань серьезен и тих, он считывает отовсюду невидимое и неслышимое, его интересуют сейчас те слои бытия, что находятся под поверхностью слов, под маской равнодушия, беззаботности или показной бодрости.

Фань занимается приемом и расшифровкой сверхслабых позывных, иными словами — работает в СП. Едут машины, спешат по своим делам люди. Вот Фань подходит к одному из немогов, неуверенно остановившемуся у газетного стенда: "Сейчас направо и до самого скверика. Пройти метров 150, там увидите".

— Что направо? — удивленно спрашивает немог.

— Как что? Туалет.

— А. Благодарю вас. А инте...

— Через десять минут у них перерыв. Советую поторопиться.

Человек уходит, оглядывается, на секунду останавливается, словно пытаясь вернуться. Но, наткнувшись на отрешенный, невозмутимый взгляд Фаня, идет куда ему надо.

Мы тоже идем своей дорогой. Мой спутник тих и сосредоточен, и мне начинает казаться, что мог в состоянии приема беззащитен, как рядовой немог, как простой смертный. Ведь все экраны сняты, чувства и интуиция целиком направлены на вслушивание в мир, распахнуты навстречу малейшим колебаниям сущего. Фань ставит диагноз домам, прохожим, улице, ветру. Находясь рядом с ним, я тоже погружен в какую-то умиротворенность.

Но сентиментальность могам чужда; можно сказать, нет более чуждого для них качества, и в этом я убеждаюсь тут же.

— Стой, надо проверить, — говорит Фань. Мы останавливаемся у автобусной остановки рядом с гастрономом "Стрела".

— Хочешь познакомиться вон с той девушкой? — Фань кивнул в сторону молодой женщины, которая стояла, прислонясь к дереву, и теребила ремешок сумочки.

— Зачем? То есть, в каком смысле?

— Думаю, ей хочется с кем-нибудь познакомиться. Но надо проверить. Будь другом, подойди, ляпни чего-нибудь.

Отказать Фаню в такой просьбе было невозможно. Правда, после предыдущей расслабухи я не чувствовал особой уверенности. Поэтому, наверное, подойдя я не нашел ничего лучшего кроме дежурной фразы: "Здравствуйте, девушка. Нельзя ли с вами познакомиться?"

Кажется, Фань не ошибся. Девушка так же просто, без всякой ритуальной игривости, приветливо назвала свое имя (не помню сейчас, какое).

— Вы знаете, — сказал я. — Мне ничего другого не приходит в голову, кроме как пригласить вас куда-нибудь. Например, в кафе.

— Так уж сразу и в кафе. А вообще, давайте. На ваше счастье я ничем сейчас не занята и никуда не спешу.

— Но зато мы спешим. Вы уж извините моего друга. Он так на вас загляделся, что не смог пройти мимо, — произнес неожиданно появившийся Фань. — У него же через час поезд отходит на Стерлитамак.

Когда мы отошли на приличное расстояние, Фань, наконец, поинтересовался, не обиделся ли я: "Может, мое вмешательство было некстати? Можешь вернуться и сказать, что решил махнуть рукой на Бузулук. Красавица будет только польщена...

Я не стал ничего говорить, из СП Фань прекрасно прочитывал мое состояние. Зато, в отместку, через пять минут и я прервал его погруженность:

— Слушай, Фань, а вон с той женщиной можно познакомиться? — и указал на длинноногую блондинку, сидящую на скамейке.

Мог какое-то мгновение оценивал мой выбор, после чего снисходительно сказал:

— Можешь и с той, но в другой раз.

— А почему?

— Ну, потому что придется тебе помогать. Это надо сбрасывать СП и входить в ОС. — Он снова оценивающе взглянул на блондинку. — Да пожалуй еще заморочку устраивать долгоиграющую... в связке минут пять постоять придется... Потом опять СП набирать. Так что извини, брат, в другой раз.

Затем, пристально взглянув на меня, Фань улыбнулся:

— Ну давай, рискни. Дело ведь благородное, вдруг выгорит. Да и азарт нельзя терять впустую. Потом брякнешь мне в котельную, какой счет.

С блондинкой я познакомился самостоятельно, использовав на сей раз все навыки красноречия. И все-таки, побывав в этот день в кафе.

Утром я заглянул к Фаню в котельную, он как раз был на смене и вновь в СП.

— Поздравляю, — сразу же сказал Фань, не давая мне рта раскрыть. — Много лапши пришлось повесить?

— Отборные макароны, — признался я, не теряя, однако, ощущения своего торжества.

Состояние приема имеет много разновидностей и стадий. То, о чем шла речь в предыдущем примере, относится к высокой стадии (т.е. далеко не сразу осваиваемой) и называется могами "СП-переноска". То есть, при глубокой погруженности сохраняется возможность общения и внешняя непринужденность. Прогуливаясь по городу, подметая улицу и даже разговаривая, мог способен оставаться в СП, чутко реагируя на изменение общего настроя природы, — "гаммы".

Все это входит в практику, не доступную немогам и даже стажерам. Но есть более чистые и элементарные практики, тоже входящие в СП, вполне доступные каждому, а кое-где специально культивируемые.

Вот, например, медитация — состояние тихого сосредоточенного размышления и интеллектуальной отрешенности — она широко практикуется и вне Могуществ.

Суть медитации прежде всего в устранении фона, сопровождающего обычно всякое бодрствующее сознание. Этот фон, или аналитический круговорот, состоит из непрерывно рождающихся, помимо нашего желания, мыслей, мыслишек и мыслят — которые приходится "мыслить", т.е. фактически испытывать, просто потому, что от квазипродуктов сознания некуда деться. Фоновая суета препятствует проявлению истинных возможностей разума, парализует волю. Медитация и представляет собой попытку избавиться от суеты, устранить шум сознания.

Тогда в тишине можно услышать много важного, куда более существенного, чем гонка сменяющих друг друга "мыслят". Медитация дает возможность расслышать зов из глубины (не случайно в медитацию именно погружаются), оставляя позади всплески и бурление поверхности. Различные школы йоги, а также многие течения христианства и ислама, издавна культивирующие медитацию, достигли в ней хороших результатов.

Сами моги относятся к возможностям классической медитации довольно скептически и практикуют ее, в основном, в исторических экскурсах, а также в виде системы подготовительных упражнений для учеников и стажеров. Дело, видимо, в том, что достигаемая в медитации духовная сосредоточенность перекрывает слишком много каналов, и в этом смысле имеет мало общего с "состоянием приема", разве что схожесть первоначальной техники. Джер выразился примерно так: "Вместо того, чтобы закрыть щели и оставить ворота, они затыкают все подряд и оставляют только одну щель — да и то в подполье. Да, еще дыру в крыше".

С точки зрения могов погруженность в медитацию дает возможность прислушаться к общему ритму ментальности (атману), но все звучание внутренней мелодии, формула собственной гармонии, остается нерасслышанной. И уж тем более не удается распознать скрытые голоса мира, в чем и должна состоять основная задача СП. Несколько ближе к состоянию приема подходит японская техника "моно-но-аварэ", т.е. умение "различать чары вещей". Знаменитое созерцание кончика сосновой иглы, умение реагировать на вещь не из-за ее нужности для человека, не с функциональной точки зрения, а ради нее самой, — все это входит составной частью в СП. В текстах Сэнъесю сказано: "Навык любования открывает истину. Полюбишь человека и получишь доступ в его сокровенное. Все вещи покрыты зеркальной поверхностью (симэй-иоко, темное зеркало); куда бы ты ни взглянул, везде увидишь себя. Поэтому — смотри долго, испытай нежность и терпение, тогда и покажется сама вещь, и о ней нельзя сказать: "похожа" и нельзя — "непохожа", ведь сравнение — то, что между вещами, в пустоте, в темных зеркалах. Когда же вещь откроется тебе, ты сможешь своим взглядом заклинать ее, как факир заклинает змею, играя на своей дудочке".

Я помню, как мог Баврис, тогда еще стажер из Воронежа, рассматривал цветок. Это было на Елагином острове, он присел возле клумбы и долго смотрел на розу. Потом подставил ладонь, и на ладонь упал лепесток. Почему-то эта мелочь осталась в памяти. Сейчас Баврису принадлежит штук пять патентов по СП. Во многом благодаря Баврису, да еще Блюме, у Воронежского могущества появился свой собственный стиль, т.е. техника (практика), которая не может быть усвоена в виде отдельных трюков. Питерские могущества сами не могли ее воспроизвести, и охтинцы уже пошли на обмен пакетами, остальные еще надеются расшифровать.

Конечно, возможности, которыми обладает сегодня мог в СП, несравненно шире, чем "моно-но-аварэ", но что-то общее осталось, какая-то примесь эстетизма, никогда, впрочем, не переходящая в сентиментальность.

По своей значимости СР идет для мога сразу после ОС. Достижение гармонии с миром, прослушивание его тайных частот имеет множество измерений, и не все они одинаково важны. Некоторые диапазоны, в том числе "любование", являются "делом вкуса", другие — частью повседневной практики могов.

Сюда относится диагностика, умение принимать и распознавать сигналы не только самих вещей как таковых, но и под-лежащих слоев, или фундаментов. Мог диагностирует точки напряженности окружающего мира и зоны пустоты; провалы. Мог вычисляет (или пред-чувствует) место, где скрытая сущность подходит ближе всего к поверхности; это и есть диагноз.

Многие школы восточных единоборств имеют свою диагностику, тщательно изученную первыми могами и превзойденную впоследствии. Например, как нужно ударить по стопе кирпичей, чтобы расколоть именно девятый кирпич, или именно четвертый и шестой, все это видно из СП так же, как через подзорную трубу видно то, что без нее невидимо (неразличимо).

Мне запомнился один пример со стаканами. Само по себе это упражнение очень простое и распространенное, но воистину везде могут быть свои шедевры.

Дело было, опять-таки, в котельной у Фаня, на Васильевском. Я тогда заглянул к нему раньше обычного, мне как раз удалось раздобыть английский перевод "Двахри-сутры", которым Фань тогда интересовался. В котельной было несколько учеников, только недавно приступивших к занятиям, в прошлый раз Фань мне сказал, что собирается оставить не более трех человек ("хочу еще Юрика взять в стажеры, способный парень, да и давно ему обещал"), и, видно, был какой-то "экзамен".

Поздоровавшись со мной, Фань взглянул на часы и сказал: "Так и быть. Даю еще шанс — тащите стаканы".

Ученики отправились по знакомому маршруту к автоматам с газводой, Фань поставил чайник (так я и не спросил ни разу, как называется это устройство, вроде запала, на котором операторы газовых котельных разогревают себе чай). Минут через пять ребята вернулись и принесли два десятка стаканов.

Взглянув на стаканы и взяв один из них, Фань сказал: "Показываю". Еще раз осмотрев стакан, он тюбиком губной помады провел на нем ломаную линию и поставил на стол. Затем, сняв с огня кипящий чайник, он плеснул кипятку в стакан, и тот раскололся точно по нарисованному контуру.

— Теперь давайте, выбирайте себе стаканы и рисуйте, потом я проверю. Не торопитесь.

Пока Фань листал книгу и слушал мое резюме, ученики сосредоточенно позвякивали стаканами. Помню, я еще поразился — как одинаково волнение абитуриентов — предстоит ли им сдавать органическую химию или черную магию... Воистину, во все века и времена...

Наконец, соискатели выбрали по стаканчику и нарисовали на них "линию фронта". Одна из работ Фаню понравилась — "Ну что ж, Леха, неплохо чувствуешь стеклышко, — давай, наливай". Обрадованный Леха полил стакан кипятком, и тот раскололся довольно близко к нарисованному контуру. Еще троих Фань похвалил, что сумели найти стаканы, которые все же лопнут от кипятка.

— Ну-ка, сотрите свои каракули и давайте сюда губнушку.

Мог нарисовал на каждом стакане контур разлома и, поймав мой заинтересованный взгляд, сказал: "Предоставим роль контролера ОТК нашему уважаемому гостю". Пока я наливал кипяточек и демонстрировал осколки с красными краями, Фань приговаривал что-то вроде "делай с нами, делай как мы, делай лучше нас..."

Зато пятый соискатель попал впросак, что Фань констатировал следующим образом: "А ты, браток, наверное, по принципу жаропрочности стаканчик подбирал. Из такой тары можно десять лет чаек пить..."

Бедняга вылил на свой стакан полчайника, покраснел, буркнул что-то вроде "извините" и ушел. Оглядев остальных, Фань сказал: "Ну ладно, беру. Следующее занятие послезавтра, здесь же, в полпятого. На дом — имитация основного состояния по длинному графику, начнете сегодня с вечера. Ну, пока".

Ребята радовались как защитившиеся диссертанты, хотя, кажется, могом никто из них пока не стал (Леха сейчас стажируется у Крейцера в Охтинском могуществе).

Вечером к Фаню заглянули Гелик, Теодорис и Рам. Когда стали пить чай, Гелик машинально взял в руки стакан с зигзагообразной красной чертой — тот самый стакан. И почему-то заинтересовался.

— Скверная работа, — оценил Рам, мельком взглянув на стакан. Пока моги беседовали, Гелик рассматривал стакан — вертел его в руках, пощелкивал ногтем. Затем поставил на стол и попросил у Фаня гвоздь — "желательно сотку". Такого гвоздя в котельной не нашлось, и Фань предложил отвертку.

Гелик взял ее, подержал на весу — примерно так, как хирурги держат скальпель, склонился над стаканом... Остальные моги, набрав СП, молчали и тоже всматривались в стакан, заинтересовавший Гелика.

Затем, каким-то неуловимым движением Гелик "тюкнул" по краю стакана, и тот раскололся — точно по контуру. Собравшиеся оценили этот факт как маленькое чудо — крайне редко доводилось мне видеть на лицах могов такую заинтересованность.

И тогда я подумал вот о чем. Когда рядовой немог видит вещи, которые мог делает совершенно непринужденно, он может испугаться, не поверить своим глазам. Может, наконец, безоговорочно решить: раз такое возможно, то в мире возможно все. Труднее всего для немога провести иерархию чудес. Если мог способен из Основного Состояния без всякого труда, скажем, "замкнуть человека на повтор" — так что тот будет бессмысленно повторять любую обращенную к нему фразу, будучи не в силах ничего ответить (эхолалия), или, набрав ПСС, мог идет по пустым спичечным коробкам, а те не ломаются, а лишь сгибаются, как от нажатия ладонью — то расколовшийся стакан после этого покажется сущей ерундой.

Как верно писал в свое время еще Дидро — для слепого от рождения все могущество, приписываемое богу, есть просто маленький несущественный придаток к поразительным возможностям, доступным каждому зрячему человеку... Или другая аналогия — дилетант попадает в какую-нибудь суперсовременную физическую лабораторию. Он видит необычные приборы с непонятным предназначением, светящиеся табло, мигающие лампочки, слышит загадочный гул. Все это поражает его и может быть даже ввергает в священный трепет. Но вот он видит физиков, склонившихся над маленьким дисплейчиком и напряженно следящих за синусоидой... "Странные люди, — подумает дилетант, — кругом так много удивительного, а они все уткнулись в этот крошечный экран"... Самое удивительное для дилетанта — это непостижимость разницы между привычным для профессионала и тем, чему профессионал удивляется.

То, что Гелик заставил расколоться стакан, забракованный Фанем, точно по контуру, проведенному незадачливым учеником, было сродни необычному очертанию синусоиды на маленьком экранчике, и моги, которые могли бы спокойно пройти по коробочкам из-под канцелярских кнопок, не сломав их — удивленно склонились над чудом, произошедшим здесь, не столе...

Ну вот, вернемся теперь к Состоянию Приема. Как сказал тот же Гелик — мир каждую секунду передает полный репортаж о себе, да вот только ни у кого нет Абсолютного приемника, чтобы выслушать всю информацию, прослушать все частоты сразу. Даже могам для того, чтобы настроиться на каждую определенную волну, требуется некоторое время и переключение диапазона — труднейшая часть практики из СП. Пребывая в состоянии приема, моги подслушивают мир по регистрам, они как бы диагностируют бытие послойно.

Помимо слова Зильбера: "Входя в СП, я первым делом слушаю наш островок (Васильевский — А.С.). Расщепляю на составляющие: Балтика, атмосфера, тектоника, архитектура. Потом сбрасываю их и слушаю остаток — тонус наших обитателей. Как им там сегодня неможется? Локализую точки перегиба и иду их смотреть: где-то воду в домах отключили, где-то товар привезли, очередь на километр. Есть непонятные точки. Тогда перехожу в узкий диапазон, обследую. Интересно, если что-то новенькое попадается. Один раз классного деда вычислил. Понимаешь, еще не успел тектонику сбросить, уже перебои в ритме — позывные отличаются от эталона — минимум на два звонка. Как дошел до тонуса — вообще Васькин остров не узнаю. Армавир какой-то. Чего, думаю, стряслось?

Звоню Раму. Давай, говорю, набирай СП и иди сюда. Пока Рам шел, я все слушал — может, так, случайные колебания? Ничего подобного, не восстанавливается картинка. А тут Рам пришел и говорит: "Ты знаешь, через легкий экран даже прослушивается". Я экранировался минимальным — точно. А ведь через экран, пусть самый прозрачный, только общий тонус Питера можно уловить — Островок вообще не дает отдельной картинки.

Ну, пошли, конечно, исследовать. Рам держит общий диапазон, координирует, а я локалки перебираю — для быстроты поиска. Пару очередей вычислил, аварию на Большом — так, чуть-чуть фонит — не то, словом. И вот, прикинь, вышли на одного мужика — натурального деда с бородой. Он, оказывается, из Витебска приехал и внучкин адрес потерял — ходит, дом ищет".

Поскольку я, видимо, не оценил всей парадоксальности ситуации, Зильбер счел нужным добавить: "Ты чувствуешь? Дед, значит, ходит и беспокоится. И оттого, что он беспокоится, сменяются позывные всего Островка и даже города — ну как будто Охтинское могущество совместную катапраксию устроило. Или уровень Балтики понизился на полметра. Мы с Рамом минут десять смотрели на это чудо — как он ходил по скверику, оглядывался. Рам еще сказал: "Ну, патриарх! Вот бы кому молитвы возносить — дойдет до астрала". А тут смотрю, Граф из-за угла выходит, в глубоком СП. Молодец! Живет на Обводном, а деда вычислил. Потом я набрал ОС, подошел к мужику, посочувствовал насчет внучки. А тот, даром что немог — нисколько не удивился: "Уважаемый, — говорит, — помню, что где-то здесь. Живет на втором этаже, на подоконнике кактус в пол-окна". Помогли ему, конечно. Я хватаю ближайшего мента — давай, говорю, чеши, узнавай по селектору, где живет такая-то... Чтоб через полчаса был здесь, — и привязываю ему ниточку. Мент за двадцать минут управился. Сообразительный попался".

После короткой паузы Зильбер еще добавил: "Потом всю неделю, что дед был в городе, мы его прослушивали. И стажерам повезло — ходячее наглядное пособие по СП — они его стайкой целыми днями сопровождали. Редкостный дед, что и говорить".

Вообще, "прием" в глобальных диапазонах — Островок, Город, Побережье, Планета — составляет весьма скромную часть практики из СП. Как я понимаю, нынешние возможности позволяют могу сличать "сегодняшнее состояние дел", "позывные" с соответствующим эталоном и сделать самый общий вывод: что-то случилось, эталон "планета" не совпадает с обычной картинкой. А вот что именно — наводнение, массовая паника или чемпионат мира по футболу — узнать это можно лишь при дополнительном исследовании, при "прослушивании на месте". Но, как заметил Баврис на III конгрессе, "технология сверхдальнего приема сейчас на пороге больших перемен". Почти все Могущества ведут регулярные наблюдения за колебаниями картинок, фиксируют отклонения. У Василеостровского могущества есть что-то вроде графика, согласно которому ежедневно хотя бы один из могов должен входить в СП в определенные часы и прослушивать сверхдальние диапазоны. В других могуществах службу наблюдения несет один из могов или несколько. Помню, перед падением Чаушеску Васиштха сказал: "Сегодня шарик "гуляет". Но с природой, похоже, в порядке, скорее всего какой-нибудь Гондурас беспокоит".

Основная часть практики СП относится к средним и малым диапазонам. Тут имеется огромное разнообразие возможностей, выявление "странных мест", "чтение мыслей", обнаружение всяких ритмических анизотропностей в природных процессах, вещественная диагностика. О ней нужно сказать несколько слов. Отцом вещественной диагностики считается Гелик — мог, которому принадлежит треть патентов всех питерских Могуществ и четверть вообще всех патентов, имеющих хождение.

По профессии физик, работавший когда-то в ЛИЯФе, Гелик принес с собой высокую культуру эксперимента и ухитрился каким-то образом из состояния "я могу" решить чисто физические проблемы. Несомненный привкус физики имеет и вещественная диагностика. Благодаря ему сначала Василеостровское могущество, а затем и остальные питерские моги овладели практикой обнаружения "слабейшего звена" или "участка" в любом объекте. Называется это — "найти слабую струнку" или просто "взять струнку". Любые предметы — стаканы, стулья, двери, здания и даже горы поддаются вещественной диагностике. Исследуя дома старой застройки, мог узнает, где пройдет трещина, где фундамент осядет, и где посыпется штукатурка. С помощью вещественной диагностики можно "на глаз" безошибочно определить "усталость металла".

Помню, в гардеробе Публички, когда мы сдавали пальто, Рам-охотник задумчиво сказал гардеробщику: "Отец, советую тебе перевесить вон ту тяжелую шубу с 32-й вешалки. А то через полчасика шуба окажется на полу".

Владыка гардероба посмотрел на нас с крайним презрением и ничего не сказал. Зато когда мы выходили из библиотеки, взгляд его был совершенно другим. Нагнувшись к своему коллеге, он что-то прошептал и указал кивком головы на Рама. Но Рам был уже в ОС и, кажется, забыл про вешалку.

Состояние приема отличается от большинства других состояний мога огромным простором для совершенствования. Индивидуальный опыт позволяет ускорять диагностику до каких-то мгновений, особенно диагностику "штучных" материальных объектов. Моментальная диагностика может быть включена даже в состав ОС, на чем как раз и основывается катапраксия, но о ней будет еще отдельный разговор. Пока же следует сказать несколько слов о чтении мыслей и угадывании намерений, требующих глубокого приема и больших затрат.