***
Яблочный часовой
кричит совой
из тучи минут,
часов.
Зовет за собой,
а я мнусь,
запираю дверь на засов,
я боюсь
сов.
И, быть может, сова – это добрый дух,
но пусть лучше споет петух.
Все же силен яблочный дух.
Он вводит в экстаз.
Я чувствую, он уже тут,
приходящий
из красной созревшей Спасской башни
Яблочный Спас.
19.05.99
***
Фактически вычеркнул, чиркнув спичкой, Чертов мост.
Вычеркнул, как в учебнике лишний знак.
Взвился-вырос, как злокачественный нарост,
Вечный фаллический символ огня.
Бьется бешеный, искря на солнце чешуйчато,
В старческих руках швейцарских Альп,
Среди сухих тропинок-морщин, обезвоженно мучается
Между вершин пальцев пламени красный карп.
Чужое и птицы
Вороны падают на площадь возле ратуши.
Чужие ноги прыгают от радости.
Чужие ноги спешат к телевизору
в ожидании интересного.
А воробьи сожрали провизию
и кричат: “Мы люди не местные!”
Чужие руки стучатся в колокол.
Колокольчик на поясе старца.
Чужие губы молятся голубю.
Одному из тех, что под куполом.
Чужие руки сделать стараются
из белых бабочек детских куколок.
В леса ушли голодные голуби, -
не хотят голодать на золоте.
А чужое бродит по городу
неприкаянно, не приколото.
***
Я из осени выплавлен смирным и плавным,
правильным линиям не подчинен.
Я себя узнаю в каждой букве заглавной,
но никем до сих пор до конца не прочтен.
Я себя нахожу находящимся в теле
(я на тело свое обречен),
но когда во мне сходятся время с идеей,
я могу,
я умею,
я знаю,
я помню,
я делаю,
я …
28.11.98.
* * *
Беда не приходит одна
со дна
стакана
моего двора,
где детвора
считает ночь за великана.
25.08.98