* * *
Когда свободою задышим
Во всю отчаянную глотку,
Тот, кто сидит на самой верхней крыше,
Подарит ласково на водку.
Он, усмехаясь, придумает приказ:
Легко в штаны заправить крылья!
И мы пойдём, перезабыв проказ,
И даже что они когда-то были.
Однако, ночью, лёжа на подушке,
Тихонько я шепну тебе: не трусь!
Ещё жива любезная подружка
С любезным именем для сердца: Русь.
* * *
Прекрасно сидим за столом с коньяком,
Брякаем полным стаканом.
Бродяга прошёл по опавшим листам, словно мёртвый нарком,
И казаки вслед поскакали.
Сквозь зелёных и толстых бутылок
Пьяных пальцев мигает меланхолический танец.
И песня во мне поднималась про Нерчинск и Шилку.
И изумлённо глядел на меня иностранец.
С СЫНОМ НА КРЕСТОВСКОМ
Берёзки, сосны, лысые поляны,
И в небе свет такой, что всякое приснится.
И ветер волнами летит с поклоном,
И пролетает ветреная птица,
Подмигивая искоса зрачком и близким, и немым,
Где отразились маленькие мы.
Старик спокойный по дорожке бродит,
Тряся седою, сам как пьяный, бородой.
Чего-то шепчет, им таинственные роды
В нём происходят за прозрачною слюдой
Руки неуловимы, как река, движений.
И мы пугаемся тех призрачных рождений.
И я, взлетев на трепетных качелях
И привалясь к чужой звезде,
Бреду во тьме, исполненный печали,
Мечтая быть, как звёздный ветр, везде.
Но вот опять — берёза, звонкая сосна
В глазу восхищенном, как ветер, рождена.
ДЕТСКАЯ ПОЛИКЛИНИКА
Бегают в зале светлые дети.
Построился к двери заветной взрослый народ.
(Ах, кто-то спешит по растоптанным тучам в наёмной карете,
Раскрыв окровавленный рот!)
Среди чудных мы стен собралися.
На плакатах: крики и топот, кого-то грызут —
И побежала по лицам красная крыса,
Возбуждая в душе удивительный зуд.
И ты присмирел, когда хлопнула дверь за рукою в браслете,
И ждёшь, хорошея от взгляда, который не мил…
По коридорам, по залу носятся дети,
Концами плеща по лицу раззолоченных крыл.
НА ВОКЗАЛЕ
Когда сижу на станции, как древняя могила,
А очередь своей чредой, волнуясь, спину гнёт,
Пошли мне, Бог, терпение и силы
Совсем не стать тяжёлый пулемёт.
Я тут босяк душой. Где Родина? Где мама?
И ты, мой друг, куда-то смотришь и молчишь…
Ах, грязного окна дрожит легонько рама,
Когда милиция проходит, словно мышь!
Что, если кинется, чего-то лопоча,
Документ доставать легко и прытко?
Или поставит на лицо печать,
И станем как бы заграничная открытка!
И ходят по полу квадратному безумные толпы!
И глухо шаркают тяжёлые стопы!
* * *
В квартире мокрым тёмным утром
Встаю, как будто вправду надо.
И «падлу» бормоча, как утреннюю сутру,
Ползу по коридору в туалет ползучим гадом.
Вот так.
А где-то флаг махает человеком,
И щёлкает от боли вся страна.
И рожею старинного абрека
Сюда приходит тихая война.
По коридору тихий щёпот раздаётся.
И бешеная муха сядет на тарелку…
И я гляжу, как будто из колодца:
То здесь, то там стихает перестрелка.