(ЧАСТЬ 1)
Композиция
Тогда в круг вписали квадрат.
Но в первом
осталось мало,
мало места.
Что делать?
Кричим -
Не слышат.
Квадрат занят своим:
он присутствует.
Он занимает
много
много места.
Что делать?
кричим.
Опыт жизни
Топай. Закрыто, тебе говорят.
Топай.
Что, замка не видишь? Слепой?
Спина исчезает.
Возникает другая.
Входи. Открыто, тебе говорят.
Входи.
Что, двери не видишь? Слепой?
Спина исчезает.
Возникает другая.
Молчанием: я спина.
Видел?
Повтори и запомни.
В музее
Г. Айги.
Глобус
полнится изнутри
светом неясно чьим.
Мы отдельно стоим
снаружи смотрим на мир.
Это не белый свет
даже не голубой
но подойти нельзя
трогать нельзя рукой.
Плащ космографии
плач
серебряная фольга
орехи перец ваниль
корица
земная кора.
Забота
Через полчаса приедут
В гости к нам чужие дети.
Обгладают стулья наши
И конфеты Кызыл-кум.
А когда уйдут - оставят
На паркете двадцать ножек
Деревянных, жалких, бедных,
Желтых палочек худых.
Мы-то палочки подымем,
На диване их разложим
И укроем одеялом
Их несчастных и больных.
Засыпайте, засыпайте,
возвращайтесь в сны лесные,
разбирайте капли с веток
и орехи золотые.
Вашим ясеневым ножкам
Не подходят наши ясли
Нам для ваших снов зеленых
листьев, кажется, не хватит.
Но чужие злые дети
тут под окнами хохочут
спать малюткам не дают.
Голоса
Вечереет. Я пойду за водой.
Ставлю полный высокий и выпуклый
чайник,
подожду, пока выкипит весь.
И он скажет мне голосом тихим
печальным
что ж ты выкипел, братец, меня?
Эти вещи, которых я в общем не
стою
над которыми я усмехался в усы
скажут знаешь будь нашей старшей
сестрою
и давай пропадем.
(ЧАСТЬ 2)
Посвящение Хармсу
Ходят мухи по стенам вздыхая
или спят на оконном стекле.
В эту карту, в долину Китая
муравей погружает лицо.
Постучались? еще не пора нам.
Наши сны как отары бредут
И чабан разъясняет баранам
что такое дебет и кредют.
И ни звука из тех отдаленных,
неуместных, горючих пространств.
Только слезы, как бедные жены,
высыхают у нас на глазах.
Выбивание Ковров
Выбивают ковры, как вы знаете,
палкой.
А потом, когда выбьют,
сидят и поют
До утра.
И вино алазанское пьют.
Потому что ковра так мучительно
жалко.
По ковру алазанские мухи снуют.
Но сломалась, сломалась, увы,
выбивалка.
И от мух отмахнувшись,
мужчины поют.
Сюжет
Пирог черствеет. Перестань, зачина
не требуется. Так о чем я? да,
всю жизнь писал я сказку про кота
про мельника почившего и сына.
Окно откроешь - та же духота;
но место обитания пустынно.
Мне не давался этот вот сюжет.
И сапоги покоя не давали:
что в них коту? И после стольких
бед
зачем нам кот? и жив ли он?
едва ли.
А я писал, когда был молодой
о том как неба потолки большие
над мельником проходят - боже
мой,
его везли, везли как бы впервые.
Его везут две клячи, две гнедых,
и облака качаются, но это
Ну что ты, папа ? - что ему до
них,
плевать на облака, их просто нету.
"Эй, посмотри! Он повторяет жест
боярыни Морозовой". - Ни ври брат,
держать двуперстье трупу надоест
в одну секунду. - Труп? Да он
же выбрит!
- Его побрили, ну так что с того?
Молва и плач тянулись за телегой
Куда же он? Там, в общем, ничего.
А все-таки: куда же он поехал.
Писменный прибор
В бумагах
я люблю порядок.
На столе у меня чистота письменности
доисторических дней.
Разве что несколько луковиц
с грядок
да горка навоза от аравийских
коней.
В нее вставлен осторозаточенный
нос
от памятника Дюма-отцу.
Приятно писать, когда очень хочется.
Но бумага быстро подходит к концу.
И опять на столе чистота немыслимая.
Что же делать?
Ни черта не пишется носом Дюма!
Неужели
погибнут мысли мои,
плоды перезрелые моего ума?
Кто-то за дверью
шалит звоночками,
сейчас они вломятся,
ввалятся в кабинет.
НЕТ!
Смотрите,
острозаточенный
Дюма-отец,
а более ничего нет.
Не слушают.
Привязывают за ногу.
Будут
показывать за пятак.
А!!!!!
( ЧАСТЬ 3).
Еще не время
Небо
мы собираем в большие кувшины.
В них вода,
сделанная из белого пуха.
Что я понял за несколько лет
с половиной
я не помню.
Гуляет по лбу моему
беспардонная муха.
Я говорю ей:
мадам,
с этого вот
сойдите предмета
а не то я почувствовать дам
вам
что территория эта
мною все еще охраняется.
Или это вас совсем не касается?
Без названия
Меня туда перенесут
широкоплещущие крылья.
Их, говорят, в прокат дают.
Но как вернуть их тем, кто тут?
Тут очередь, тут люди ждут.
Да-да, меня предупредили.
Пригород
На веревочке баранки,
сушки сушатся ванильные.
Полустанки.
Облака такие пыльные.
Мы сойдем с трамвая в пригороде,
голубиная есть книга где.
Дни
скрипучие колеса
Сны
гречиха или просо
спит кондуктор в чистом поле.
Нет вопроса
что мы делаем на воле,
отчего нас отпустили с предпоследнего
урока.
Нет упрека.
Подобия
Вот человек, похожий на себя.
Вернее, сам себя напоминающий.
Смотрите, говорит он, - это я.
Кричащий, стонущий, поющий, убегающий.
Вот человек подходит,
сверкая лбом.
Он говорит о себе: я цветок.
А этот остановился, застыл столбом.
Какой-никакой,
а все-таки монолог.
Вот человек.
А вот еще человек!
А этот, он тоже, хотя из двух
половин:
колени стремятся вниз, ключицы
взлетают вверх.
И вот человек.
А там видишь еще один.
Вот человек, отпугивающий осу.
Вот человек, попавший в темную
полосу.
Вот человек, веселый необыкновенно.
Бумага кончилась. Переходим
к живописи настенной.